Рекомендации, рецензии

Сергей Михалков
Валерия Мухина о Таинстве детства

 Юные и взрослые читатели получили уникальную книгу Валерии Сергеевны Мухиной «Таинство детства». Книга обращена к детям для семейного и индивидуального вдумчивого чтения. Это произведение обращено также к взрослым: «к каждому взрослому – ведь, когда повезет человеку в жизни, ребенок останется в нем до последнего его вздоха».

Подача проблем, значимых для каждого отдельного ребенка, потому что они свойственны детству вообще, осуществилась в этой книге в авангардной форме. Герои книги, едва переступив ранний возраст, уже задают себе и взрослым самые важные для человека вопросы: «Как мы приходим в этот мир и как мы уходим из него?», «Что можно, чего нельзя?», «Что хорошо, что плохо?», «Как доставить радость другому и как ему досадить?», «Как произошел первый человек и как самому стать человеком?», «Кто Я?»

Книга достойна пристального внимания – это истинная литература в высоком значении: ее стилистика и архитектоника – средства и приемы художественной выразительности, создают живое пространство детства. Искусная архитектоника сообщает произведению нетривиальную целостность, содействует композиционному построению книги. Пространство произведения представляет собой своеобразный триптих. Здесь дневниковые записи сопровождаются размещенными в отдельной части страниц назывными предложениями, стихотворными строками поэтов мира и поэтическими фразами великих писателей. Дневниковые записи повседневной жизни двух мальчиков, облаченные в художественную форму, перемежаются авторскими художественно-образными, философскими эссе, посвященными самым насущным проблемам человеческой личности, начиная с первых лет детства, и раскрывающими видение автором психического состояния действующего или размышляющего ребенка.

Ирина Токмакова
Сокровенная тайна детства

Я читаю эту книгу, как роман. Взахлеб, не отрываясь. Мне иначе ее и не прочесть – я ведь не ученый, не специалист, не психолог. Стало самой интересно разобраться, что же так волнует меня в этом произведении-исследовании? Здесь замечательная мать шаг за шагом, день за днем фиксирует и анализирует все проявления своих сыновей-близнецов. Мне это интересно как детскому писателю, как человеку, всю свою жизнь посвятившему детям. В другой области, в другом ключе, но тоже – детям.

Но только ли это? Почему это чтение дает так много моей собственной душе?

Не потому ли, что в глубинах каждого человека живет острое желание хоть на минуточку вернуться в собственное детство? Многие взрослые проблемы были зернышками посеяны именно там, в самом начале жизни, многие ответы тоже именно там и кроются, ответы на те вопросы, которые задает себе взрослый человек. Вот в этом, видимо, и дело. Эта книга помогает всякому читающему спуститься в глубины собственного детства и сделать открытия, самому понять что-то затаенное, лежавшее «под спудом», самому себе дотоле неведомое. С помощью этой книги человек получает самого себя себе в подарок. Это ли не замечательно!

Но замечательно не только это. Тонкое и вдумчивое отношение к детям, я уверена, многих родителей настроит на такое же отношение к своим чадам, поможет им многое увидеть в них и понять. Только бы тираж побольше, только бы цена подешевле – эта книга так нужна многим и многим!

Близнецы – не совсем ординарное явление. Это не просто обычные братья и сестры. И тут опять мне представляется, что эта книга может путеводной звездой послужить многим уже взрослым близнецам, позволит им бросить ретроспективный взгляд на свое детство, произвести некий «автопсихоанализ» и многое в самих себе открыть и понять.

И вообще всякого, взявшего эту книгу в руки, она заставляет думать. Вчитываюсь. Вдумываюсь. Что прочитываю я в этой книге? Прежде всего вижу в ней три ипостаси, в которых выступает автор: мать, ученый, писатель. Которая из них первая, а какие две последующие, это мне распределить по ранжиру довольно трудно. Но я воспринимаю, может быть, чисто по-женски академика, ученого Валерию Мухину прежде всего как Мать. Именно так – с большой буквы. Разве просто протокольно фиксирует она в дневнике, что происходит с ее малышами? С какой материнской нежностью смотрит она на своих новорожденных малышей. Момент кормления малыша грудью, момент глубокого единения матери со своим ребенком – волнуешься даже, когда читаешь о том, как «Кирюша сосет вяло, приходится его постоянно будить, заставлять есть, в то время как Андрюша активно реагирует на позу кормления». Она вглядывается в личики своих сынишек пристально, с любовью. Так и видишь, эти маленькие ручки и ножки, как они шевелятся, как сжимаются маленькие кулачки, как появляется первая улыбка на их личиках, и как в ответ озаряется улыбкой лицо Матери. И дальше, дальше – все озарено этой улыбкой, глубоким чувством счастливого материнства. Валерия Сергеевна дает лаконичное, вроде бы суховатое название каждому абзацу. Но когда прочитываешь, как на слова «иди ко мне» младенцы «сразу тянут ручки», слышишь в этих словах материнское умиление и любовь. И, точно к героям некоего романа, проникаешься вместе с автором, вместе с Матерью, любовью к этим маленьким существам. С самого начала понимаешь, что во многом они разные. Это просто констатация – разные. Разве же для Матери они не одинаково любимы? Конечно же, одинаково! И одинаково интересны. Так и чувствуешь, как несколько на второй план отступает ученый, как удивительно весело и интересно Матери наблюдать за своими детьми. Не интерес – мысль, а интерес – эмоция.

Но может быть, так происходит, только пока детишки не вышли из младенческого возраста? Для всякой нормальной женщины маленькие всегда умилительны. Не так ли?

Но за детьми продолжает наблюдать Мать, прежде всего она. Так мне во всяком случае представляется.

Вот лаконично и сухо обозначенный абзац: «Предпочтение игрушки, фактура, цвет». М-да. Ну что же тут можно вычитать увлекательного? Но… «Кирилка очень нежно относится к мягкой игрушке Бэмби. Он прижимает Бэмби к груди и шепчет, завороженно глядя на него: «Любу, любу». Мать чувствует его восторг и восторгается вместе с ним – его лаской к мягкой, симпатичной игрушке. А как восхищается она умом своего дитяти! Андрюша увидел лошадку на картинке и тут же обратил внимание на игрушечную лошадку. И тут лошадка, и там лошадка. Какой умница! А как забавно играет Кирюша со своей и Андрюшиной лошадкой. Нет, тут сухой констатацией ученого и не пахнет.

Трогательно передается автором детская речь. Андрюша говорит: «Скажи тетька, бабка, дядька, кофтка, култка». Кирюша: «Не буду. Мама не лазлесает». Детская речь передана точно, неискаженно и с любовью.
Вспоминаю некогда не раз читанную книгу Корнея Чуковского «От двух до пяти». Сразу чувствуется разница. Да, это очень интересные и милые зарисовки. Но по сравнению с записанными скрупулезными наблюдениями Валерии Мухиной – Матери, насколько они холоднее, насколько отстраненнее! Ах, как трогательно, как прекрасно материнство!

А сыны растут. Мать называет их «сынами радости». Именно так подписаны три фотографии.

Все время хочется впасть в искушение – просто с интересом и восхищением перед трепетным материнством пересказывать страницу за страницей этой редкостной книги. Но ведь тогда я просто перепишу книгу на своей старенькой печатной машинке, на которой так привыкла работать.

Вот интереснейший параграф – «Сказочка». Как тонко улавливает Валерия Сергеевна – Мать зародыши творчества в своих детях. А сказочка действительно замечательная. И сочиняет ее Кирюша – не когда-нибудь, а всего лишь на шестом году жизни! «Однажды в древнее-древнее время жили гномики. И они ходили в поход. Однажды они нашли авоську грибов и еще картошку. На костре они сварили суп. Вот как им повезло!». Ну, и так далее. Тут можно заметить, как чутко Мать прислушивается к интонациям своего ребенка. Она не просто фиксирует слова. Когда читаешь это ребячье сочинение, то прямо-таки слышишь, как звучит детский голосок. Но порой Валерия Сергеевна сама побуждает детей к творчеству и сама принимает в нем участие на равных с сыновьями. «Сделали с ребятами из тростника очень длинного человека (1м 30 см). Он похож на богомола. Дюка назвал его Тунда. Кирилл сказал, что его фамилия Ден. Кирилл: Тунда Ден – самый хороший зеленый парень!».

Кажется, я опять начинаю переписывать книгу, так она меня завораживает!

Но вот наступают школьные годы. Трудное, новое, как бы переходное время для детей. И тут, читая раздел «Школьные годы», видишь, сколько материнского внимания, терпения, вдумчивой мудрости проявлено автором книги по отношению к своим сынишкам-близнецам. Чтобы не впасть в искушение бесконечного цитирования, я советую читателям особенно внимательно отнестись к этому разделу.

Как было бы все просто, если бы о своих детях вела записи просто мать, была ли бы она домашней хозяйкой, или занималась бы любимым другим родом деятельности. Но наблюдения над близнецами ведет не простая мать, а серьезный ученый-психолог. Внимательно читаю комментарии Валерии Мухиной-ученого и сама у нее учусь, постигая некие истины. Они будут, я убеждена, чрезвычайно полезны любому читателю этой книги, особенно молодой матери, даже если ее профессиональные интересы лежат в другой области.

Однако, чему же учусь я, весьма пожилой детский писатель? Должна заметить, что очень многому. И коллегам своим искренне пожелала бы, чтобы они познакомились с этой книгой. В сознании народном глубоко коренится интерес к тому, о чем пишет автор. Вот с самого, практически новорожденного возраста, пишет Валерия Мухина, ребенок начинает осознавать свое тело. А разве не то же самое встречаем мы в русском фольклоре – игра в дыбок-дыбок, или припевочка «в ручки-хватунушки, в ножки-ходунушки». Писателей, умеющих писать для младенческого возраста, удивительно мало. Писатель, безусловно, должен обладать особым талантом. Но этого недостаточно. Равно необходимо понимание. И тут, мне представляется, важно то, что пишет В.С.Мухина: «Младенчество – возраст чрезвычайной сензитивности к условиям внешнего мира и внутренним побуждениям к развитию. Интенсивно развиваясь, день ото дня разительно меняясь, младенец вступает на исключительно значимый для судьбы человека путь детства». Видимо, эти рассуждения важны для ученого, занимающегося проблемами возрастной психологии. Но я-то подхожу к этим словами со своей колокольни детского писателя. А понимание сказанного повышает ответственность писателя, пишущего для совсем маленького слушателя, и объясняет ему то, как интонационно должны звучать написанные им слова, предлагаемые матери для общения со своим крошечным дитятей.

Дети не бывают неинтересными. Все зависит от нас, от того, насколько глубок и серьезен наш собственный интерес к ним. Думается мне, что на серьезности этого интереса и строится творчество детского писателя. Если такого интереса нет, то нет и писателя. Остается только стихоплет, графоман.

Я нахожу для себя прямо-таки перст указующий в таких словах психолога Валерии Мухиной: «Слово – большая сила. Слово – знак предмета и знак действия с ним». Мой материал – слово. И о знаковой его природе и о силе слова-знака мне никак не дано забывать. Но слово в детской книжке непременно сопровождается рисунком, а порой рисунок превалирует над текстом. Как знаменательно для меня такое утверждение Валерии Мухиной: «Дети постоянно подтверждают свое понимание рисунка как изображение реального предмета. Это совершенно удивительное явление – ведь они еще не говорят, не умеют сами изображать предметы графически, но они уже открыли изобразительную функцию рисунка».

Я отдаю себе отчет в том, что профессиональный психолог, занятый проблемами раннего детства, научный «комментарий» автора книги прочтет не так, как я. Я читаю по-своему, делая открытия, находя либо подтверждения, либо опровержения своим мыслям и представлениям. От трех до пяти. Это чрезвычайно важный для меня (думаю, и для любого другого детского писателя) раздел. Я довольно много писала для этого возраста. В том числе и сказок, преимущественно стихотворных. Как важно мне получить подтверждение ученого: «Небыль, небылица, небывальщина, сказки, выдумки – обычно доставляют малым детям радость, так как для них, с одной стороны, важно распознать правду и небыль явлений природы и человеческих отношений, а с другой – важно принять и восхититься ценностью фантазий сказочных сюжетов и богатством лицедейства сказочных героев».

Выходит дело, не зря я сочиняю сказки!

Читаю книгу дальше и набираюсь мудрости: «Превращения утверждают ребенка в знании сути предмета – соединенности названия с визуально воспринимаемым абрисом и функциональным назначением предмета». Мне для себя приходится расшифровывать сказанное. Но, может быть, и не умом, а скорее чувством я понимаю – путь вовлечения ребенка в игру – в детской книге – путь правильный. Превращения в сказке ребенок воспримет, с одной стороны, как реальные, с другой – поймет их нереальность. Это очень интересно знать и понимать пишущему для детей в возрасте четырех–пяти лет.

Для меня как для писателя возраст три–пять лет – один из самых интересных.

Возможно, это и в жизни так, потому что в книге Валерии Мухиной этому возрасту посвящен весьма обширный раздел. Вот автор широко комментирует вопросы самооценки и оценки окружающих. Это очень важный момент, теперь я это знаю. А раньше – раньше не знание, а интуиция подсказала мне важность этих переживаний. Еще в семидесятых годах написала я цикл стихотворений «Весело и грустно», примерно для этого возраста. В этих стихах ребенок рассказывает о том, что его радует, но также и оценивает поступки окружающих, которые, по его мнению, поступают нехорошо, проявляют недоброту или совершают несправедливость. В те годы эти стихи вызвали целую бурю всяческих нападок и критики. Меня обвинили в том, что я настраиваю детей против взрослых и тому подобное. Я и тогда знала, что критики мои неправы, а теперь, читая «Таинство детства», убедилась в этом окончательно.

Что ни страница, то ученый-психолог протягивает мне дружескую руку.

«Он (ребенок) с вниманием слушает не только информацию, заложенную в стихи, но саму форму, организующую эту информацию... Очень быстро ребенок улавливает главное для себя – в стихе должен быть ритмический процесс, который осуществляет себя в непрерывной смене слов, знаменующих прежде всего многообразное проявление движения ритмов». Какое верное, какое тонкое наблюдение, и как же точно это сформулировано! Для меня, детского поэта, эти наблюдения и эти формулировки драгоценны. Такими же драгоценными они явятся для всякого, кто пишет для младших детей, кто серьезно относится и к читателю – слушателю, и к самому себе и своему творчеству. Всякий, кто хочет быть настоящим профессионалом, непременно должен прочитать эту книгу. Она ценна не только для ученого-психолога, ее значение больше, шире. Что почерпнет из нее психолог – не мне судить, но догадываюсь, что и изучающий вопросы возрастной психологии извлечет для себя немало полезного, так щедро Валерия Мухина делится своими открытиями со всеми, кто к данному предмету проявит интерес.

А вот и еще один урок. Дети рассуждают о жизни и смерти. Кто жив, а кто уже умер. Свои комментарии автор заканчивает так: «...дети исподволь, но часто слышат рядом слова «жизнь» и «смерть», значения которых они стремятся осознать». Понятно, что с детьми Валерия Мухина призывает разговаривать на эти сложные темы без ханжества, прямо, честно. В моей жизни был один случай, мне пришлось согрешить и грех этот так и остался на мне. Было это давно, должно быть, в семидесятые годы, в так называемый период застоя. Произведения для детей дошкольного возраста не подлежали цензуре, но давление «руководящих органов» было весьма ощутимым. Я уж теперь не помню, почему, но меня попросили для отдельного издания заново перевести «Оле-Лукойе» Х.К. Андерсена. И вот когда работа была сделана, против окончания сказки, где появляется старший брат Оле – Смерть, восстали редакторы, видимо, убоявшись начальства. А начальство требовало сплошного оптимизма и жизнеутверждения и о смерти с малым дитятей говорить не разрешало. И вот меня попросили (а на деле заставили) переделать конец (мне и сейчас стыдно, когда я пишу эти строки) на оптимистический лад.

Но вот наступают школьные годы. Тут я больше уже читатель, чем писатель. Для меня чрезвычайно существенно одно утверждение ученого. Это не просто вывод из наблюдений. Это очень серьезное обобщение: «Как удивительно они (дети) принадлежат своему времени». Для меня это серьезнейший вывод. Я работаю в области детской литературы вот уже больше сорока лет. И, следовательно, мне надо чутко приглядываться к тому, как за это время под влиянием обстоятельств меняются дети, следует думать, что из прежде написанного следует оставить и как следует писать для сегодняшних детей.

И тут мне приходит мысль о том, что Валерия Мухина в этой книге выступает еще как бы и в третьей ипостаси, кроме того, что она создает свой труд и как Мать, и как ученый-психолог.

Я чувствую в ней безусловный писательский дар. Я советую обратить внимание на подбор эпиграфов к главам. Мне подход к эпиграфам кажется чисто писательским. Далее мое внимание привлекло то, как сделаны подписи к фотографиям. Ну, например: «Кто там такой маленький? Андрюша кого-то нашел». Это крошечный рассказ, рассказ в миниатюре. Или еще: «Сыны радости», «Не плачь, Кирюша!» Или вот на фотографии мальчики копают в саду. Фотография называется «Новая весна».

Вообще в том, в какой форме В.С. Мухина записывает свои наблюдения за близнецами, как она ведет свои материнские дневники, чувствуется человек, хорошо, крепко владеющий словом.

Легко ли и просто ли записать на бумаге то, что сказал ребенок, зафиксировать элементы его поведения? Казалось бы, что тут сложного – он говорит, ты записываешь. Думается мне, что это вовсе не так. Тут необходимо и собственное владение словом, и умение, и такт.

Читая книгу Валерии Мухиной «Таинство детства» я высоко ценю ее работу со словом. Вполне возможно, что эта работа подсознательная, но тогда тем более мы убеждаемся, что автор книги кроме прочих достоинств обладает еще и литературным даром.

Можно взять любой кусочек текста, любую запись, чтобы в этом убедиться. Ну, например, открываю книжку наугад: «Андрей любит, чтобы его ловили. Сегодня утром схватил Иринин мячик и как припустился бежать к мостовой... Ирина – за ним. Счастье, что прохожие остановили детей возле самой мостовой. У двух бабушек ноги сделались ватными».

Эта запись – маленький рассказик, с характеристикой героя, с эмоционально окрашенной описываемой ситуацией.

Можно открыть книгу в любом месте. Вот короткая запись: «Дома Андрюша необузданно шалит, суетится. Уроки сделал быстро. Но все время хнычет: «Мне холодно!» Смерили температуру – 38°. Положили Андрюшу в постель – болеть». Чувствуете, как звучит последняя фраза? И инверсия «положили Андрюшу» и добавочное, вроде бы необязательное слово – «болеть» говорят о том, что писательский дар автора – несомненен.

Дочитываю книгу. Мне интересны все три «ипостаси» Валерии Мухиной: и ее трепетное материнство, и глубина аналитического подхода ученого, и стилистика несомненно одаренного писателя. Думается, эта книга будет интересна любому, взявшему ее в руки.

Светлана Новоселова
Таинство становления личности

Передо мной лежат два великолепно изданных ярких и уникально содержательных тома книги «Таинство детства», написанной моей давней знакомой и другом Валерией Мухиной.

Нас с автором книги связывает многое, и это прежде всего – общие учителя, общие коллеги, общие научные проблемы и само пространство жизни. В разных средних московских школах, в которых учились Валерия Мухина и я c Людмилой Чайновой, преподавала психологию в конце сороковых – начале пятидесятых годов Елена Михайловна Кудрявцева (сначала – аспирантка, позже – научный сотрудник Психологического института). Именно она, растроганная нашей любознательностью и интересом к эволюционной психологии, рекомендовала всех троих Надежде Николаевне Ладыгиной-Котс, под сенью великих эволюционных идей которой мы познакомились. Н.Н. Ладыгина-Котс, хорошо знавшая Е.М. Кудрявцеву – супругу известного психолога профессора Ивана Михайловича Соловьева, – охотно приняла нас в Дарвиновском музее и предложила посещать руководимый ею кружок изучения поведения животных. Особенностью этого кружка было то, что школьники могли вести наблюдения за животными, присутствовать на «взрослом» семинаре по проблемам зоопсихологии, многие годы ведомым Н.Н. Ладыгиной-Котс. Участниками этого семинара, помимо именитых антропологов, зоологов и натуралистов, были ее ассистентка и наш большой друг Н.Ф. Левыкина, молодые тогда еще К.Э. Фабри и М.А. Герд – костяк школы Н.Н. Ладыгиной-Котс, к которой принадлежали и мы – школьники, позже – студенты и, наконец, самостоятельные исследователи. Старое помещение Дарвиновского музея было в здании Московского государственного педагогического института имени В.И. Ленина, ныне МПГУ. В наши дни в этом университете на факультете педагогики и психологии бывшая девочка-юннатка с чудными густыми и длинными светло-русыми косами, а ныне – автор книги «Таинство детства» и многих других книг, в том числе и «Возрастной психологии», Валерия Сергеевна Мухина, заведует кафедрой психологии развития.

В.С. Мухина – человек многих талантов: биолог, художник, психолог и, наконец, писатель, яркий необычный, неординарный человек. В кабинете Н.Н. Ладыгиной-Котс долгие годы висела на стене написанная Лерой маслом картина «Спорящие вороны». Сейчас картина вернулась к ее автору. Насколько я помню, Леру Мухину и Н.Н. Ладыгину-Котс связывали, кроме чисто научных, еще и доверительные отношения. Не случаен этот дневник развития близнецов. Н.Н. Ладыгина-Котс была своим ученикам примером самоотверженного, а подчас и стоического служения науке: она, автор всемирно известных исследований животных и особенно шимпанзе, родив в 1925 году сына Рудольфа (Руди), стала писать с первого часа после его рождения дневник развития, послуживший ей впоследствии материалом для сравнительно-психологического анализа и глубоких теоретических выводов. Что могла почерпнуть из бесед с выдающимся ученым молодая исследовательница? Безусловно, желание продолжать линию учителя в своих изысканиях. Это была мощная мотивация.

Я хорошо помню, как будущий автор книги «Таинство детства» встретилась мне солнечным жарким днем, прекрасная в своей беременности, и сказала мне, что, кажется, будут близнецы. «Ты боишься?» – спросила я. – «Нет. Я жду их», – ответила Лера.

Еще одна встреча, уже после рождения мальчиков: «Пишу дневник, стараюсь ничего не упустить», – сказала мне мать – биолог и психолог. И еще встреча: «Ну как, ты пишешь?» В ответ: «Пишу каждый день. Как бы я ни устала, заставляю себя писать, нельзя пропустить ни дня – они так меняются! Знаешь, это вошло в привычку. Не могу не писать!»

Помнится, я изумилась и восхитилась упорством Леры, ее целеустремленностью. И так – долгие годы. Сейчас я рассматриваю, перелистываю, читаю уже четвертое издание уникальной книги. Сначала были «Близнецы» (два издания). Потом эта книга – два издания одно за другим. Последнее издание и побудило меня к рецензии, если это именно жанр рецензии, в чем я сомневаюсь: скорее, это рассуждения одного психолога о немыслимом по сложности и значимости труде другого психолога.

Несомненно, В.С. Мухина входит в плеяду известных современных отечественных психологов по многим показателям, и один из них – книга «Таинство детства». Чем же хороша эта книга? Посмотрим сначала на обложку первого тома: два малыша, два братца доверительно нежно и как-то объединенно стоят, но не просто стоят, а излучают объединенность. И вместе с тем они уже разные. Мы видим их трогательные спинки, бочки, ножки – позы разные. Говорят ли они что-то друг другу? Их внутренние состояния сопоставимы, но переживания, их душевность уже имеют у каждого свой нюанс. На обороте книги детская записка – маляки, полная глубочайшего смысла. Написаны коренные слова детства – «мама-папа». Они написаны по-разному. Слово «мама» легкое, полетное. Слово «папа» другое: буквы основательные, кряжистые и даже (случайно ли?) подчеркнуты. И всюду буква «я»: два раза в зеркальном изображении и один раз правильно рядом с самоутверждающим словом «гав». Все это (случайно ли?) нетвердой рукой, но вполне определенно отделено от нижних букв и рисунков-символов (изображены ноги собаки, как разъяснила мне мама близнецов) неровной чертой. Это послание трехлетнего Андрюши из раннего детства в дошкольное полно глубинного смысла рождения своего «Я» из формирующейся психологической субстанции индивидуальности. Вчитайтесь, вдумайтесь: «Я мама папа» и ниже «Я гав». Это заявляет о себе индивидуальность Андрюши – одного из сыновей радости, как называет их автор-мать.

И все-таки – гав – малыш пытается самоопределиться: он – гав, т.е. имеет свое лицо. Это не протестное или подражательное гавкание по примеру какой-то оставившей яркое впечатление собаки. Это заявляет себя по щенячьи сильно индивидуальность ребенка, саморефлексия. Он слово имеет право молвить и сообщить всем: «Я – гав». Он тоже человек и потому может написать всем, сообщить, что вот он слит с мамой и папой, но он уже может быть и самим собой, о чем он и заявляет: «Я – гав!»

Я не знаю более очевидного заявления ребенка о своей самости, отдельности, о своих правах на самостоятельность. Это прекрасно понимает В.С. Мухина, вынося на последнюю обложку своей первой книги о таинстве детства уникальное послание сына из глубин его психики, пробуждающегося сознания и воли.

Обложка второй книги не менее значительна. Дети там старше. Они (фото на первом картоне обложки) сидят (опять вместе) в излучине «коряво сглаженной» изогнутой ветки дерева. Дети сидят рядом, но их ножки спущены по разным сторонам древесного ствола. Лица обращены к нам. Их мимика резко различна: один ласково прислонился к теплой древесине и смотрит с мечтательным, немного отрешенным выражением лица вдаль и в сторону, он погружен на этот миг в себя. Другой насторожен, он видит, что его фотографируют, смотрит зорко, являя своей мимикой и взглядом яркое выражение ориентировки, так любимой нами – психологами. Два сознания. Одно обращено внутрь, другое – вовне. Этот миг пойман на фотографическом кадре.

На последней обложке мы обнаруживаем почти философский текст, написанный уже шестилетним Андреем: «Я. ушел. гулять. так. далеко. я. ушел. гулять. что. потом. домой. дорогу. не. нашел». Текст разделен точками. Я воспринимаю эти точки как моменты раздумья. Запечатленная в тексте мысль ребенка здесь не только дискретна. Именно благодаря точкам она содержит для аналитика возможность предположить более глубокий смысл содержания мыслительной (внутренней) деятельности ребенка. Внешний текст скрывает личностные смыслы каждого слова, что и обнаруживается благодаря точкам-паузам. Ребенок пишет осмысленно, но медленно. С точки зрения человека, который просто читает записку ребенка, все очень просто. Есть два сообщения. Первое «Я ушел гулять», второе – «так далеко я ушел гулять, что потом домой дорогу не нашел». Если же учесть точки, символизирующие паузы, то это уже текст, отражающий глубочайшие раздумья ребенка о себе, своей возможной судьбе: если очень далеко уйдешь от дома, то не найдешь дорогу домой.

Поэтому я позволяю себе в тексте Андрюши точки заменить многоточиями, и тогда получается текст, включающий невысказанное... «Я... ушел... гулять... так... далеко... я... ушел... гулять... что... потом... домой... дорогу... не... нашел». Это нечто (содержание раздумий), невысказанное ребенком, скрывает психологический механизм его сознания. Ребенок на самом деле переживает сложные коллизии рефлексии причин и следствий своих поступков, причем делает это в своем внутреннем плане и, как может, стремится к сообщению о состоянии своей души другим.

Мы далеки еще от понимания механизмов становления детского сознания, но отдадим должное автору книги: она вынесла на обложки своей книги ключевые факты и факторы психологии детского развития, и потому верно название книги: «Таинство детства».

Таинство детства – это больше, чем наше обычное обращение к деятельности ребенка, психическим процессам и его объективно регистрируемым психическим состояниям. Безусловно, научное исследование развития невозможно без обращения к упомянутым психологическим категориям, но нельзя не признать, что их недостаточно, если мы говорим о личности. Старый, если не сказать старинный, подход к психологии человека и, разумеется, ребенка, требовавший изучения переживаний, внутренних предпочтений, привязанностей, становления духовной составляющей личности, казалось бы, ушел или уходил в прошлое, как и метод интроспекции. Однако жизнь общества, ее изменчивые пристрастия обращают психологическую науку вновь к этим источникам понимания «духовной» составляющей человеческой психики. Это оправдано, если уже с новой позиции, обогащенной представлениями о деятельностной основе психического развития личности и ее культурно-исторической обусловленности, психология вновь попытается исследовать неуловимый феномен душевной индивидуальности человека. Этот феномен столь же объективен, сколь и неуловим. Единственный путь его постижения, по-видимому, в определении детерминант и сущностных характеристик процесса его становления в детстве. Несомненно, данная задача трудна для каждого психолога, но ее нужно решать, к чему и стремится В.С. Мухина в своей книге на объективном материале дневников развития детей.

Первый том книги «Таинство детства» посвящен новорожденности близнецов, их младенчеству, раннему детству и возрасту от трех до пяти.

Второй том – от пяти до шести лет, затем – первый класс.

Первая дневниковая запись в книге от 6 марта 1961 года – близнецам двадцать один день. Последняя запись, приводимая во втором томе книги, – 15 мая 1968 года – мальчикам 7 лет 3 месяца и 2 дня. Между этими датами – огромное пространство жизни близнецов. Они очень хорошие мальчики, и в этом близнецы похожи. Они очень разные – в этом индивидуальность каждого из них.

Дневники, которые вела мать – биолог и психолог, представляют особый архиценный материал, на анализе которого базируется оригинальная концепция развития личности, которую и строит автор.

Двухтомник В.С. Мухиной представляет собой явление исключительное не только в отечественной, но и в мировой психологии. Специальный анализ литературы по близнецовым проблемам (я консультировалась в этой связи и с крупнейшим знатоком в области генетической психологии И.В. Равич-Щербо) обнаружил, что дневники развития двуяйцовых близнецов, изданные матерью-психологом, уникальны. Эта уникальность связана не только с тем, что дневники В.С. Мухиной единственное научное произведение в этом роде, но и с той научной интерпретацией процессов личностного развития, которую дает автор.

Были научные дневники и раньше, и позже. Исключительной научной ценностью обладают дневники Н.Н. Ладыгиной-Котс, которая вела свои записи за развитием сына Рудольфа Котса. Подлинники этих дневников хранятся у него. Перепечатанный по инициативе А.В. Запорожца экземпляр хранится у меня. Дневники Н.Н. Ладыгиной-Котс до сих пор полностью не удавалось издать. Я могла бы свидетельствовать почему. А.В. Запорожец однажды сказал мне: «Света, я как директор института (НИИ дошкольного воспитания АПН СССР. – С.Н.) должен выбирать между вот этим (при этом он указал на список не вошедших в план изданий института на очередную пятилетку рукописей, о которых, изданных позже, все уже забыли в силу их, как сейчас пишут, сугубой идеологизированности) и дневниками Н.Н. Ладыгиной-Котс. Подожди, Света». Его голос был грустным. Конечно, мой и Лерин нравственный долг сделать что-то, чтобы издать эти дневники нашего учителя и великого ученого и несомненного психолога отечества.

Дневники Валерии Сергеевны Мухиной – это сага о близнецах. Они являются достоянием мировой психологии благодаря полной их исключительности, эксклюзивности, как принято сегодня говорить. Эта исключительность определяется как объектом дневников – двуяйцовыми близнецами, так и предметом многолетнего исследования, проведенного на материалах дневниковых записей. Зачарованная своими детьми, идейно поглощенная таинством их развития и устремленная к психологической проблематике личности В.С. Мухина, долгие годы анализируя материалы своих дневников, пришла к глубокому видению психологических (и, может быть, духовных) закономерностей, лежащих в основе развития индивидуальных и общих черт личности каждого из близнецов, ее дорогих сыновей.

Она сумела, рассматривая таинство детства изнутри его волшебных для матери преобразований, извлечь для науки об онтогенезе ребенка и его личностном развитии главное – тайну становления его индивидуальности.

На самом деле, как мне достоверно известно от автора, дневники гораздо шире по эмпирическому исходному материалу, чем наиболее значимые их фрагменты, составившие эмпирическую основу двух томов книги «Таинство детства». В книге отражено ключевое, подлинно документальное содержание детского поведения, поступков, открытий, эмоциональных и более глубоких чувств как реакций на происходящее; отношенческих проявлений к окружающим, друг к другу, к содержанию, сообщаемому им взрослыми.

Дневники документируют возникновение главнейших психических новообразований: углубление ориентировки в топографии обиталища, в ближайшем людском окружении, в предметах быта и игрушках, в звуках и человеческой речи; возникновение понимания обращенной речи, развитие собственной речи вплоть до ее совершенных форм; восприятие мира от простого до обогащенного; мышление от его практических проявлений до мышления дискурсивного и социально-позиционного; от простого воображения до фантазии и творческих взлетов.

Мне представляется, что не только сама Валерия Сергеевна может анализировать эти дневники. Каждый психолог, кому необходимо обратиться к подлинности детства, найдет в дневниках бесценный материал для раздумий над психологическим таинством развития человека от рождения до порога школы и в начальные школьные и последующие годы. Необыкновенно ценна и авторская интерпретация содержания дневников.

В.С. Мухина ведет читателя от одного достижения детей к другому и так по всему тексту дневников. Читая двухтомник, я попробовала выписать все замечания автора на «полях» книги развития и получила потрясающую картину, но уже не эмпирическую, а обобщенно-теоретическую, которая у автора имеет свои пункты – ключевые вехи развития. Следующий виток обобщений дают содержательные резюме автора, и, наконец, в конце книги – глоссарий. Казалось бы, просто определение понятий, но это особые определения. Они не из числа общепринятых, хотя и безусловно опираются на психологические категории и культурно-историческое основание. Бросается в глаза и даже изумляет то, что каждая мысль автора имеет свою параллель в духовном наследии тысячелетней культуры: Ветхий Завет, Евангелие, учение богословов, поэты, философы и другие мудрецы прошлого. Автор приводит их мысли в параллель своим, и это сопоставление совсем не нарочито и не искусственно, оно служит обогащению содержания глоссария, подтверждает его культурную преемственность, задает историчность авторским размышлениям.

Глоссарий В.С. Мухиной – это ее философия развития ребенка в социуме, которому свойственно постоянство в его изменчивости, постоянство обновления. Именно в постоянном и обновляемом социуме растет и развивается каждая следующая генерация детей. B.C. Мухина так и пишет – исторически обусловленные реальности существования и развития человека. Эти реальности мне, читателю-психологу и естествоиспытателю, как будто известны уже давно, но в тексте В.С. Мухиной я сразу усматриваю некую особость, свой оригинальный вдумчивый ракурс видения содержания и смысла этих реальностей.

Рассмотрим же эти реальности такими, как их обозначает автор. Первое, что становится ясным для того, кто читает «глоссарий» после чтения текста двухтомника: понятия, раскрываемые в глоссарии, обогащены материалами живых наблюдений за детьми и представляют новую оригинальную и содержательную концепцию психологии и развития личности ребенка. Эту концепцию я бы определила как концепцию общественных детерминант развития, учитывая, что и природные детерминанты (реалии) автор совершенно правильно определяет через культурно-исторический фокус предметности. Культурно-историческая парадигма представлена процессом становления собственности в качестве реального плана присвоения ребенком себе всего человеческого и рефлексии своего человеческого через зеркало.

Поэтому реальность предметного мира в авторском понимании это – собственность и зеркало.

Реальность образно-знаковых систем (слово во всех его ипостасях, жест); природная реальность (воздух, вода, земля, огонь); полярная реальность социального пространства (можно – нельзя; хорошо – плохо; хороший – плохой). Все эти реальности действуют в повседневной практике жизни ребенка, и он постепенно проходит этот тернистый путь вместе со взрослыми и сверстниками.

Далее следует структура самосознания (имя, тело, лицо; притязание на признание; половая идентификация; психологическое время личности; социальное пространство личности; категория развития рассматривается через сензитивность, сгущение – паузу, познание – понимание). Что такое сгущение – пауза? В.С. Мухина прямо говорит об этом, и я знаю, что этот феномен замечают не только теоретики, но и практики дошкольного воспитания. Для меня этот феномен загадочен и проблемен. Какой психологический механизм стоит за «сгущением – паузой»?

Чувства представлены в глоссарии сопереживанием, завистью, ложью, зазнайством и смехом (юмором?).

Последняя категория – внутренняя позиция, набирающая силу через идентификацию, обособление, утверждение «Сам!», способность к утверждению «Да!» и отрицанию «Нет, не», семантика которого многолика, и, наконец, «Я», что обозначает собственную сущность человека, «существо, которое желает быть», как пишет В.С. Мухина. Глоссарий увенчан следующими словами автора, утверждающими гуманистическую сущность развития ребенка: «Человек, – отмечает В.С. Мухина, – развивается через идентификацию с другими людьми, с природными и рукотворными объектами. В то же время он осваивает действия обособления, учась отстаивать свою индивидуальность. «Я» детского самосознания проходит сложный путь обогащения свойствами всего сущего и развития своей уникальности. «Се – человек», – завершает автор свой труд бессмертными словами.

Вернемся к главным героям книги «Таинство детства» – Кириллу и Андрею – сыновьям Валерии Сергеевны Мухиной, самоотверженной матери, реализовавшей при поддержке всеобъемлющего чувства любви к ним – близнецам, себя как ученого-аналитика их развития.

Мальчики росли в атмосфере любви и внимания. Они произошли из двух – крестьянского и мещанского (т.е. городского, предпринимательского) – родов великороссов из Центральной части России. В книге приводится генеалогическое древо Кирилла и Андрея Хвостовых по отцу и Мухиных по матери. Это генеалогическое древо отражает эволюцию, типичную для талантливых и деятельных русских людей, судьба которых оказалась связанной с историческими преобразованиями XIX–XX веков. Люди из родов Мухиных и Хвостовых, как и тысячи других коренных и укорененных жителей России, последовательно прошли путь от крестьянского сословия к городскому (мещанскому) сословию. В годы двух мировых войн мужчины этих родов стояли насмерть за Родину, переживали плен и погибали, если так складывались их судьбы (прадедушка – Суворов Сергей Александрович в Первую мировую войну, дедушка – Мухин Сергей Андреевич в 1942 г. пал на полях страшных сражений во Вторую мировую войну).

Кто-то из них – дедов – стал коммунистом и коммунистом погиб. Кто-то был председателем колхоза, кто-то высококвалифицированным токарем-инструментальщиком – элитой пролетариата (это был Хвостов Евсей Филиппович). Погибший дед – Мухин Сергей Андреевич, имел уже два высших образования, а его интеллигентная жена (Варвара Сергеевна, мать Леры и одна из бабушек близнецов) обладала даром самоотверженной любви, который передала дочери – автору «Таинства детства». Родители Андрея и Кирилла – люди с высшим образованием – при рождении близнецов, развиваясь вместе с ними, «достигли» высоких вершин образованности и делового (карьерного и научного) успеха. Отец, инженер, стал директором фирмы МВТ. Мать – доктором психологических наук, профессором, заслуженным деятелем науки, действительным членом РАО, зав. кафедрой психологии развития МПГУ, членом Союза писателей России.

А что же мальчики-близнецы? Они получили прекрасное, полное любви домашнее воспитание. Посещали детский сад. Окончили среднюю школу. Один, Андрюша, как и мать, окончил биофак МГПИ. Другой, Кирилл, окончил психологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. Самое удивительное, что оба нынче кандидаты психологических наук. Что сыграло главную роль в окончательном профессиональном определении близнецов: пример матери или их сходство, связанное с двуяйцовой, но все-таки близнецовостью? Что думают об этом они, рефлексирующие психологи и сама Валерия Сергеевна?

Мальчики развивались в практически идентичных условиях, но они характерологически были очень разные, что стало заметно уже ко второму месяцу жизни. Последующее раннее и дошкольное детство, если судить по документально точным дневниковым записям и научным комментариям Валерии Сергеевны, подтвердило и усугубило различия между близнецами. Специфичность индивидуальности личностного развития обнаруживает себя в поступках и словах, эмоциях детей. Это два разных ребенка: один скорее интроверт, второй – экстраверт. Один более погружен в область чувств, второй стремится их выразить вовне. Оба глубоки по содержанию собственной внутренней позиции, но у каждого здесь есть свой нюанс.

Только ли о своих детях этот дневник? Нет, этот дневник населен детьми. Героями двухтомника являются многие дошкольники и школьники – товарищи детских игр и занятий Андрея и Кирилла. О них, их взаимоотношениях с близнецами В.С. Мухина пишет много и интересно, определяя психологические позиции детей в различных ситуациях, их мнения, споры, самоутвердительные действия и высказывания, процессы половой идентификации, встречи с несправедливостью и справедливостью в отношениях: учителя и дети, дети и взрослые, дети и дети.

Я бы дала второй книге «Таинство детства» подзаголовок «Энциклопедия развития взаимоотношений» или «Становление характеров», или, как название журнала, в котором Лера главный редактор, – «Развитие личности».

Я думаю, что книга В.С. Мухиной правильно оценена ею и ее читателями не только как психологическое произведение, но и как жанр художественной прозы.

Потому-то книга так неординарна. Книга-двухтомник «Таинство детства» действительно хранит в себе некое «таинство», «тайну», «кладезь проблем» – нечто высказанное и то, что не высказано, но ощущается как манящая загадка человеческого естества и духа. Книга – глубокое не только психологическое, но и философское произведение. Не ожидала я, приступая к рецензированию, казалось бы, хорошо знакомой книги, написанной человеком, которого я так давно знаю, что мне откроются при внимательном чтении такие глубины детской психики. Я вспоминаю в этой связи давнюю беседу с Александром Федоровичем Котсом, директором-основателем Дарвиновского музея, мужем Надежды Николаевны Ладыгиной-Котс. Он был сложной натурой: глубокий биолог, дарвинист и в какое-то время теософ, т.е. человек, задумывающийся о вечном и судьбоносном и о роли случая, притом самого мелкого, казалось бы, но из которого вырастает поворот человеческой судьбы. По сути его занимала теория случайности в жизни природы, в истории общества и каждого человека. Он говорил со мной о роли случая, причем трагического, определившего собственную, как он полагал, научную судьбу. Действительно, мы обычно останавливаем свой профессиональный интерес на изучении глобальных причинностей, но человеческая психика – весьма тонкая материя, и никак нельзя отмахнуться от роли случая в психологическом развитии личности. Это действительно реальность жизни каждого. В.С. Мухина, вольно или невольно, опираясь не только на свою глубочайшую психологическую профессиональную интуицию, но и на внутреннее око своей души – т.е. глубинное прозрение, подчас не высказанное словом, но представленное в контексте книги, заставляет думать о новом повороте в изучении закономерностей субъективной и объективной составляющей развития личности человека.

Книга «Таинство детства» вновь открывает нам тайну становления человеческой личности! Раскроет ли психология эту тайну? Человечество ждет…